Сева Даль. Из рабочего-9.

Ярко-алое солнце, зашло в ватно-мягкое небо.
Белый паруса лист, отражаемый водами бренными,
Гладит кожу ее, прохладными струями ветра.
Я глазами бесстыжими, робко, чуть смело, таинственно…
Опускаю свой взор. Углубляюсь в изгибы любви.
А потом поднимаюсь тихонько, чуть медленней,
Понимаю, что это, всего лишь, чужие немые мечты.

Ты меня НЕ! ЗА! ГИПНО! ТИЗИРУЕШЬ!
Никогда! Слышишь?! Ведьма, уйди!
Прогони ее птица! Сорока ли?
Иль вином ядовитым ее отрави!
Искуси ее змеюшка плодом запретным!
Заберите пришельцы в другие миры…
Помогите мне боги, пройти незаметно,
Мимо боли её безответной любви.


Сева лежал на диване, раскинув в стороны руки, и читал вслух свой осенний мыслестих. Рядом беззаботно лежала, вытянув голову и лапы, Матильда Мексикановна. А Просто сидел на балконе и выл в такт стихам Севы.
Осень кружила в порывах танго последние, уже высохшие, желтые листья с красными прожилками, красными, как лопнувшие капилляры. Листья, падая на землю со страхом, последний раз смотрели в небо, и видели хмурое лицо зимы, и ее стражей. А потом касались Земли, которая говорила каждому листику ласковые слова, пытаясь успокоить его и расположить к себе. Листья парили в такт стихам Севы, а Просто все это видел и в унисон читал свой рэп. Душевно. Он умел это делать.
- Торчиш, подонак?! - слова влетели в разинутую настежь дверь квартиры, а потом в нее вбежала запыхавшаяся баба Зоя, соседка Севы.
- Ааааа! Чертяяяки! Все как один дома? Задумали чтой-то? Опен виндов нахрен эйр, чтоль затеяли? Просто, ты воиш как сучка якая-то! Бабки все ва дваре, мне жалуваютса. Мол, подонок твой сасед, последний и пёс его дегенерат. Покой, мол, нарушает общественный. Антисоциальный сегмент в тебе узрели! - баба Зоя плюхнулась в кресло качалку (она себе и Севе покупала одинаковые, на распродаже в Магазине), взяла с журнального столика откупоренную бутылку ксинты, и присосалась к горлу…
После трех глотков, громко рыгнула, и вслух пожалела, что нет с собой зажигалки.
- А то я показала бы Вам, то, что мой “голивуцкий любимчик” даже жопой не сделает.
Но шутка не понравилась, ни Севе, ни Просто, который отвернулся от бабки, ни Матильде Мексикановне Черепахе, которая втянула голову в панцирь.
- Ооооо! Да ты милок никак втюрился? - Зоя Пейот, была тонким психологом и потомственной неясновидящей, а по картине, стоящей на мольберте, все поняла. - Так это мы вмих организуем, - она вытащила из кармана своих Levi’s Antiform, Nokia 888.
- Тялефон, званить! - сказала она четко, громко, как в инструкции было написано.

Звонить, как перезвон колоколов
В вечерних сумерках заката старо-молодого.
Любить, как-будто настоящая любовь,
Вдруг начинается, и жить уж не охота снова.

Сева, не обращал внимания на бабу Зою, и продолжал мыслестих на тему осени, любви, мира, природы, людей, животных, насекомых-политиков, политических отношений, относительной утопической теории, теоретической обоснованности религии, религиозном взгляде на внеземные цивилизации, трудах Стивена Хоккинга. И, конечно же, о любви…
- Тялефон, миню! Справачник! Блядушкина контора! Вызвать! Едрить ее в туды растуды!
- Последняя команда не опознана! Запомнить ее и внести более подробное описание? - спросил телефон, в очередной раз понимая, что люди очень сложные устройства со сбитой микропрограммой.
- Пшол нахер! - рявкнула Зоя Мескалиновна и нацепила телефон на предплечье левой руки, как браслет.
- Простите, госпожа! Я не хотел вас раздосадовать, своим глупым изречением! - произнес телефон, следуя введенной программе, а сам подумал, что назло старой бабке, отправит с ее лицевого счета определенную сумму на счет корпорации “Вселенское Устранение Людей, Как Агрессивной Наноструктуры”. Сокращенно - “ВУЛКАН”.
- То-то! И впредь - цыц мне! – довольно улыбнулась баба Зоя.
- “Юнайтед хот бичез”, оператор CX77013-39, добрый день госпожа Пейот! - поприветствовал приятный робоголос из телефона.
А Сева хитро улыбнулся и грустным голосом продолжил мыслестих:

Влюбленный интерцептор как рецептор,
Вмонтирован, настроен и невидим для людей.
Сигналов электрически-обыкновенных,
Он перехват ведет, и изменяет ей.

Просто вздохнул, свернулся в клубок и лег на балконе, наблюдая за концом лиственного танго и началом снежного вальса. Краем уха, погружаясь в свои сны, он слышал, как соседка ведет отчаянный спор с телефонным ботом, но сны уже пришли к нему и Просто уснул. Матильда уползла в ноги Севы и тоже уснула. Она сегодня слышала прекрасные слова, и ей нравилось, что у нее есть такой интересный питомец. А Сева думал. О ней. Единственной.