Сева Даль. Из рабочего-8.

Сева, укутавшись в теплый клетчатый плед, сидел в углу комнаты, и тихо, жалобно скулил. Шел третий час эмпирического антибактериального скуления.
- Да ну тебя… олд скул нытик! Вообще больше тебе ничего не скажу. - Сева в тоге, сделанной из теплого клетчатого пледа, стоял посреди комнаты и смотрел на человека, укутавшегося в теплый клетчатый плед, и сидевшего в углу.
- И вообще, подвинься! Или дай я посижу, а то хитрожопый ты очень! Занял единственный угол в комнате и сидишь скулишь.
Он подошел к сидящему человеку, тот встал. Сева присел в угол, а человек отошел к середине комнаты, остановился и резко повернувшись, понял, что сидит в углу, а напротив него стоит он сам. То есть Сева. Сева Даль из Фигася.
- Ни фига себе! - подумал Сева, а мысль плавно поплыла к центру комнаты и там материализовалась.
- Нееет! Пойди прочь! Никуда я отсюда не сдвинусь. - Он еще больше забился в угол и подвернул плед под себя, чтобы тень от материализовавшейся мысли, ползущая по полу, случайно не пробралась под плед и не укусила его в чакру. Или чего пуще, не стала петь негативную мантру под пледом.
- Господин хозяин, а где бы мне найти попить чего-нибудь? - спросила Матильда Мексикановна, домашняя черепашка Севы, которая все это время находилась на подоконнике, среди кактусов и странных кустов, иногда поливаемых хозяином квартиры.
- Где-где, нигде негде!!! Ты себя не контролируешь, животное! Не начинай снова, и смотри в оба, ты на посту! - заорал Сева, а потом снова заскулил.
Матильда поняла, что это надолго, втянула лапы и голову в панцирь, немного оттолкнулась и камнем рухнула на пол.
- Хряпсь…
- Нет! Только не подходите ближе, злые Хряпсики!!! Я буду скулить антибактериально! - Даль укутался в плед с головой и стал скулить пуще прежнего Даля, который стоял перед ним в тоге из теплого клетчатого пледа и хотел прогнать из самого себя самого его.
- Когда ты уже за ум возьмешься, господин хозяин? - Матильда приземлилась очень удачно, на макет “какого-то” чего-то, над которым последнее время прыгал и скакал Сева. Точнее, последние две недели. Ведь именно тогда, две недели назад, Сева посадил Матильду на подоконник и непонятное вещество, а сам приступил к работе. Со временем про Матю забыл. Потом забыл про работу и про макет “какого-то” чего-то. И про себя забыл. А иногда вспоминал “какого-то” или себя самого, скулил, и мысль летела на середину комнаты, у которой был всего один угол, и превращалась там в материю. - Когда возьмешься за ум? А?!
- Аааааааааааааааааа!!! - заорал из-под пледа Сева.
А Матильда, удачно перевернувшись с панциря на лапки, ползла в поисках чего-нибудь попить и молчала. Потому что черепахи, даже такие мудрые, как Матильда Мексикановна, не умеют разговаривать.
В центре комнаты с одним углом, все материализовавшиеся мысли Севы, и все злые Хряпсики Матильды Мексикановны, вступили в бой за вселенский разум. На повозках с поля боя увозили раненых, и стройными рядами прибывало подкрепление. Укрепления строили из погибшей протоплазмы. Основания были делать основательно! Все вокруг было окрашено в грязные коричнево-красные тона, переходящие в тонкие нити абсурда и лужи агонии. И когда опоры мозга рухнули, и крепления сознания отреклись от “Я”, появился он. Покойный брат.