Сева Даль. Из пацанячего-4.

- У Вас мальчик?
- Да, дома с няней, ему три года. Хороший парень, болтает уже вовсю, стишки рассказывает, песни с бабушкой, про Немцев поет, короче уже босяк. Груб, няня жалуется, покоя ей не дает. Я ж его не вижу. И представьте пришел к нему товарищ, Пикассиных сын, сидят они в соседней комнате, и вдруг слышу: мой Сева разговаривает отборнейшим матом. Строит осмысленные цепи рассуждений матом, опровергает доводы Пашки, матом. Разговаривает по телефону матом. Поёт матом…
- Вы испугались?
- Позвольте, как это “испугался”? Я просто “охуел”. Ему всего три года, а он уже такое выдает! Наверно и похлещще может.
- Конечно, может.
- Вот! А я где был?! Где был я, отец?!
- Вам досадно?
- Что?! Что мне досадно?
- Что другие люди научили Вашего сына ругательным словам и грязным выражениям, а Вы не приняли в этом участия?
- Вы гоните?! Что Вы возомнили?! Я не вижу смысла в Вашей помощи, товарищ! Вы шутите, а шутка не решает конфликта! Я все сделаю сам.
Мужчина опрокинул, одну за одной, три рюмки с водкой, встал покачиваясь, отошел от барной стойки, ущипнул, пробегавшую мимо официантку, за жопу, поздоровался с парой себеподобных, поцеловал, сидящую с краю столика, даму в шею, ударил в нос возмутившемуся кавалеру, перед выходом ударил кулаком в своё отражение, зеркало разбилось, пнул ногой дверь, и выпал на заснеженную улицу с криком: “А еще бля, Ма-Ка-Ренко!”